Наука и протонаука. А. А. Гурштейн.

О сайте Главная Гипотезы

В статье проводится анализ содержания науки в различные периоды человеческой истории. Предлагается определение науки, позволяющее признавать наукой любую деятельность, направленную "для оптимизации человеческого бытия по отношению к среде обитания и развития".

Очень важный вопрос: что считать наукой?

Александр Аронович Гурштейн, доктор физико-математических наук, старший научный сотрудник Института истории естествознания и техники АН СССР. Основные работы – в области астрометрического приборостроения, лунной астрометрии и археоастрономии. Занимается проблемами всемирной истории астрономии. Заместитель председателя Секции истории астрономии Советского национального объединения истории и философии естествознания и техники. Давний автор «Природы»: Космический век: исследование Луны (1966, № 6); Поверхностный слой Луны (1967, № 6); Обсерватория каменного века (1968, № 10); «Луноход-2» у лунного материка (1973, № 10); Астрономические мотивы в стихах М. А. Волошина (1976, № 5) и многие другие. Автор научно-художественной книги: Извечные тайны неба. М., 1984 (2-е изд.).

Наука и протонаука
А. А. Гурштейн
Рамки спора
Как же поставить проблему
Лицо науки
Наука против религии
Начала науки
Что же такое наука?

Возраст науки? Вряд ли отыщется в истории науки и науковедении другая проблема, которая регулярно вызывает столь же острую полемику. В дискуссиях на страницах журнала «Природа» по этой теме уже высказывались Б. М. Кедров, Г. А. Курсанов, П. П. Гайденко, М. К. Петров и ряд других авторов. В эпоху научно-технической революции пристальный интерес философов к этому вопросу как у нас в стране, так и за рубежом обусловлен глубокими социально-экономическими причинами: понимая под наукой всю совокупность общественных, естественных и технических дисциплин, нельзя не признать, что ее развитие является на современном этапе важнейшей предпосылкой дальнейшего прогресса человеческой цивилизации. «Знание законов функционирования и развития науки призвано совершенствовать практику научной деятельности, планирование и организацию научно-исследовательской работы, способствовать решению конкретных научно-познавательных задач, повышению эффективности и практической значимости научной работы, улучшению качества подготовки научных кадров»¹.
Естественно, что процесс самопознания науки начинается в первую очередь с выяснения ее места и значения в современном мире. Достигнутые в этом направлении результаты не будут, однако, полными без осмысления в надлежащей мере общей теоретической проблемы возникновения и становления науки на ее древнейших этапах, т. е. проблемы генезиса науки и ее последующей эволюции. Между тем приходится констатировать, что именно в науковедческом анализе проблем, связанных с истоками науки и ее формированием в исторически весьма отдаленном прошлом, имеют место наиболее серьезные неясности и разногласия.

РАМКИ СПОРА Вернуться наверх

В конце прошлого века Г. Спенсер с позиций позитивизма представлял науку как «постепенное произрастание обыкновенного знания, т. е. расширение восприятий при помощи разума»: науку, по Спенсеру, создает «возмужалый ум дикаря»².
Другие сторонники позитивистской философии на Западе имели тенденцию указывать непосредственно на родоначальников науки. Чаще всего ими считались Аристотель или Пифагор³. А. Кромби вслед за П. Дюгемом относил генезис науки к позднему средневековью в Европе, а именно к XIII в., который дал Роберта Гроссетеста, Роджера Бэкона и Альберта Великого⁴.
Не вдаваясь в длительный анализ многочисленных существующих точек зрения, лишь в качестве характерных примеров остановимся на трех имеющихся в современной литературе различных вариантах решения вопроса о возрасте науки. В первом из них атрибутом науки признается ее институциализация, и эпохой возникновения науки, тем самым, называется XIX в.
Этот результат в сущности не так уж парадоксален и имеет известную обоснованность применительно к науке в современном понимании. Действительно, только в XIX в. ученые, наконец, самоутвердились и упрочили свой социальный статус. Только с XIX в. становится явной связь главных составляющих современной науки: фундаментальных исследований, их замыкания на практику и расширенного воспроизводства научных кадров. Однако же мысль о рождении науки в XIX в. и, тем самым, исключение из категории науки всех предшествующих, хорошо изученных этапов познавательной деятельности человечества вызывает справедливый протест у подавляющего большинства философов и историков науки. Против подобной точки зрения имеется и другое серьезное возражение: институциализация науки является фактором организационным, т. е. внешним по отношению к науке, и поэтому отделение науки от преднауки по такому сугубо организационному признаку вряд ли правомерно.
Другой вариант решения вопроса о возрасте науки относит ее возникновение к XVII в., т. е. к эпохе, когда естествознание признало эксперимент критерием истинности своих данных. При этом подходе в категорию подлинной науки попадает лишь экспериментальная наука, характерным признаком которой является ее последующая широкая математизация. Такая позиция последовательно аргументирована И. Н. Лосевой⁵. Нельзя, однако, не согласиться с П. П. Гайденко, что при подобном обособлении науки от предшествующего (донаучного?) процесса познания окружающего мира исследователь так же, как и в первом случае, совершенно упускает из виду преемственность в развитии научного знания⁶.
Наконец, наибольшее распространение имеет представление, согласно которому наука обязана своим происхождением классической Греции периода расцвета демократии (VII – VI вв. до н. э.). Аргументируя подобную точку зрения, Г. Н. Волков указывает на два решающих обстоятельства: во-первых, именно в Греции в этот период произошло вычленение науки в особую сферу духовной деятельности, и, во-вторых, там же и тогда же почерпнутые из опыта зачатки рационально-практических познаний были интегрированы в теорию⁷.
Но подобная позиция тоже уязвима. Так, например, А. Н. Чанышев обосновывает тезис, что частные науки предшествуют философии, являясь одним из источников ее генезиса⁸. Существование достаточно развернутых философских систем в Древней Греции, Древней Индии и Древнем Китае вынуждает А. Н. Чанышева отнести начало науки к эпохе бронзы. Общества эпохи бронзы возникли в III тысячелетии до н. э., а во 11 тысячелетии распространились по широкой полосе Старого Света между 40 и 15° с. ш. Наука, по представлению А. Н. Чанышева, зародилась на грани между чувственностью и мышлением – это рассудочно-теоретическая деятельность человека, направленная на познание мироздания.
Возражая А. Н. Чанышеву относительно существования науки в древних цивилизациях Востока, Г. Н. Волков подчеркивает, что «теоретически-мировоззренческое мышление здесь выступало как элемент религиозно-этических представлений и не приобрело еще чисто светского характера, не получило самостоятельного стимула развития. Знания являются достоянием жрецов, служителей культа, государственных чиновников, особой касты просвещенных и используются ими в целях охраны существующего порядка и веры. Элементы научных знаний переплетались здесь с мистикой и суеверием (астрономия с астрологией, математика с кабалистикой, медицина, с магией), причем первые подчинены последним»⁹.
Нетрудно видеть, что возражения Г. Н. Волкова можно адресовать и средневековой науке, существование которой он не отрицает, а сам аргумент вычленения науки в особую сферу духовной деятельности сродни аргументу институциализации, по которому рождение науки относят к XIX в.
Что же касается интегрирования эмпирических знаний в теорию, судить об этом процессе доказательно в эпохи до классической Греции попросту не представляется возможным из-за отсутствия необходимых данных. Раскрытие смысла фактов в принципе невозможно без предварительного выбора методологической, мировоззренческой позиции. Факты не имеют значения вне их связи друг с другом, вне обобщения. Разумеется, более низкому уровню эмпирических данных соответствует более низкий уровень обобщения (теории), и следовательно сам по себе критерий интеграции эмпирических знаний в теорию недостаточен для демаркации науки от преднауки.
Г. Н. Волков анализирует большое количество сведений относительно научной деятельности человечества в эпохи до классической Греции. Он не подвергает сомнению существование научных знаний на весьма ранних этапах истории, однако считает их лишь зародышами будущей науки, предостерегая смешивать «предпосылки возникновения науки с самой наукой, ее предысторию с историей. Наука – есть особое общественное явление, и до тех пор, пока оно не выделилось из других форм общественной жизни в качестве особого, специфического явления, о нем не могло быть и речи»¹⁰. Последнее соображение Г. Н. Волкова также не в достаточной мере корректно, поскольку особого, специфического выделения науки как общественного явления не происходило не только в Греции, но и в средневековой Европе: научная деятельность неразрывно переплеталась с деятельностью общественно-политической, медицинской, религиозно-этической и другими.
Существуют веские возражения против датировки возникновения науки эпохой античной Греции. Не случайно историки частных наук в большинстве случаев ведут их начало от более ранних эпох. Концепция возникновения науки в классической Греции оставляет вне рамок науки обширные знания, накопленные в Индии, в странах Дальнего Востока и в других регионах мира.
К настоящему времени накоплен громадный фактический материал, который свидетельствует в пользу интенсивной познавательной деятельности человечества не только на заре его письменной истории, но и в эпоху неолита. Важными данными в этом отношении располагает астрономия. Вопрос состоит в том, оправданно ли вынесение за рамки научной деятельности астрономической ориентации египетских пирамид или, скажем, еще более впечатляющего строительства Стоунхенджа – ориентированной по Солнцу и Луне астрономической обсерватории каменного века, возведение которой потребовало как минимум полутора миллионов человеко-дней трудовых затрат на протяжении нескольких столетий?¹¹ А ведь истоки Стоунхенджа по времени на несколько столетий предшествуют падению гомеровской Трои и являются завершающим этапом тысячелетней истории мегалитической астрономии. Вряд ли оправданно утверждать, что целеустремленная и не имеющая непосредственного практического выхода деятельность обществ людей на протяжении тысячелетий могла осуществляться без достаточно развитых элементов теоретического мышления.
Известны многочисленные археологические свидетельства, которые допустимо рассматривать как следы естественнонаучной деятельности людей эпохи палеолита¹².
В связи с вопросом о возрасте науки интересно напомнить о наскальных рисунках, скажем, в пещере Абрис-де-лас-Виньяс, которые датируются VIII – VI тысячелетиями до н. э. На них, согласно распространенному мнению компетентных исследователей, изображена последовательная смена фаз Луны¹³. Этим рисункам предшествовали длительные астрономические наблюдения, установление цикличности природных явлений, т. е. некоторое теоретическое обобщение. Почему же мы признаем их произведениями искусства, одновременно отказываясь признать результатом научного творчества?

Этапы «волюции человеческого общества. На оси времени отмечен период антропосоциогенеза, по прошествии которого первобытное человеческое стадо становится первобытным человеческим обществом. Далее следуют сменяющие друг друга известные социально-экономические формации. Проблема генезиса науки в »том контексте заключается в уточнении понятия науки и отыскании того исторического интервала, когда стихийное любопытство в силу сложившихся социальных условий перерастает в феномен, заслуживающий именоваться наукой»

Известный английский этнограф и социолог первой половины XX в. Б. Малиновский также защищает положение о глубокой древности науки: «Как бы мы ни определяли слово «наука» в той или иной философской или эпистемологической системе, ясно, что наука начинается с использования произведенных наблюдений для предсказания будущего (курсив мой. – А. Г.). В этом смысле как дух науки, так и научная деятельность должны существовать в разумном поведении человека еще тогда, когда он только начинал свой путь творения, конструирования и развития культуры»¹⁴.
Таким образом, налицо веские основания сомневаться, не является ли датировка рождения науки VII – VI вв. до н. э. столь же неоправданно поздней, как и все остальные.

КАК ЖЕ ПОСТАВИТЬ ПРОБЛЕМУ? Вернуться наверх

Нетрудно видеть, что противоречивость решения вопроса о возрасте науки носит отнюдь не терминологический, а содержательный, принципиальный характер. Отталкиваясь от различных пониманий феномена науки, мы получаем различные ответы, ни один из которых на уровне современных знаний, как показано на приведенных примерах, нельзя признать бесспорным.
На наш взгляд, нет никаких оснований абсолютизировать отличия, которые реально существуют как между формой, так и между содержанием науки на различных стадиях ее развития, недооценивать момент преемственности. Решение проблемы заключалось бы не в противопоставлении науки и преднауки, а в корректном выделении нескольких «исторических формаций», или «типов», науки.
По нашему мнению, единственно допустимым на современном уровне знаний методологическим подходом является вовсе не отыскание хронологической даты рождения науки, что всегда будет нести печать субъективизма. Нужно расширить горизонты взгляда на проблему и взаимосоотнести определенные исторические эпохи с типами науки, возникшими в силу разных объективных социально-исторических обстоятельств. При этом решение проблемы происхождения науки в методическом отношении следует начинать с исследования «образа науки» – признаков научного творчества, инвариантных по отношению к конкретным социально-историческим условиям, и лишь в итоге подобного анализа, опираясь на материалистическое понимание исторического процесса, вводить такое определение понятия науки и ее атрибутов, которое бы не отсекало, а в необходимой мере включало ее ранние этапы.
Современные научные данные свидетельствуют о чрезвычайной длительности и сложности процесса перехода от биологического объединения человекообразных индивидуумов к такой их организации, в основе которой лежит определенная система социально-экономических, производственных отношений. И хотя фактических данных для всеобъемлющего решения этой проблемы все еще недостаточно, за последние десятилетия в ней наметился определенный прогресс.
Общепризнано, что становление человека (антропогенез) и формирование общества (социогенез) являются двумя аспектами единого процесса антропосоциогенеза. Усилиями советских антропологов и археологов выделены два узловых момента антропосоциогенеза¹⁵. Первый – это начало изготовления орудий. Если в стаде высокоорганизованных животных используются лишь естественные орудия, то с началом их изготовления намечается скачок от стадии животных предшественников человека к стадии формирующихся людей – архантропов и палеоантропов. Это формирующееся праобщество – первобытное человеческое стадо – появилось 1 – 1,5 млн лет назад. Второй скачок – смена палеоантропов людьми современного типа (Homo sapiens) – произошел на рубеже раннего и позднего палеолита 35 – 40 тыс. лет назад. Именно в этот период завершилось формирование основ для последующей трудовой и познавательной деятельности человечества: мышления и речи.

ЛИЦО НАУКИ Вернуться наверх

Каким, например, предстает перед нами «образ науки», нарисованный в XX в. философами-неопозитивистами? Они, прежде всего, настаивают на абсолютности, т. е. внеисторичности и универсальности критериев научности познания. Среди других характерных черт науки отмечаются: эмпирический фундаментализм, внеличностный характер научного знания (принципиальная элиминируемость субъекта), качественная однородность научного знания и другие¹⁶.
В этом образе нетрудно усмотреть идущую издревле тенденцию поставить знак равенства между наукой и абсолютным знанием. Действительно, наука является объективным отражением материального мира и ставит своей целью достижение истины. Однако, имея дело лишь с относительными истинами, живое тело науки неизбежно включает в себя множество знаний, которые в последующем окажутся истинными лишь частично, либо и вовсе далекими от истины. Бесспорно, что наука располагает многими положениями, истинность которых не может быть поставлена под сомнение и в самом отдаленном будущем. Но бесспорно и то, что передний край науки включает большое количество дискуссионных гипотез, недостаточно проверенных фактов и недостаточно обоснованных теорий, которые будут фальсифицированы ее последующим развитием. Однако и этот пласт тоже составляет неотъемлемую и значительную часть науки¹⁷.
Неопозитивистский образ науки не выдержал критики, и сегодня даже западные философы в большинстве своем вынуждены признать марксистский тезис о роли социально-экономических факторов в понимании феномена науки. По образному выражению С. Р. Микулинского и Н. И. Родного, «наука – это не только сумма знаний, так сказать, совокупность плодов древа познания, но и само древо, на котором они произрастают»¹⁸.
Характерными элементами науки на каждом этапе ее развития являются, с одной стороны, совокупность достигнутых к рассматриваемому времени результатов (научные знания), с другой стороны, потенциальная способность к достижению новых результатов (научная деятельность). Совокупность же достигнутых результатов – это постоянно обновляющийся фонд науки, который имеет конкретно- историческое и, в общем случае, преходящее значение. Ф. Энгельс заключает по аналогичному поводу: «Теоретическое мышление каждой эпохи, а значит и нашей эпохи, это – исторический продукт, принимающий в различные времена очень различные формы и вместе с тем очень различное содержание»¹⁹.
Таким образом, преследуя цель выделить ведущую, наиболее характерную черту науки, мы должны поставить во главу угла не ее изменяющееся конкретное содержание и организационные формы научной деятельности, а тот постоянный признак, что наука является социально-историческим процессом, направленным на получение и развитие новых знаний. «Научные знания еще не есть наука,– пишет Г. Н. Волков,– точно так же, как человек знающий, эрудированный еще не есть ученый. Только создавая новое знание, человек заслуживает звания ученого. Точно так же наука имеет место лишь там, где идет процесс создания нового знания»²⁰.
Наука – система исследовательской деятельности общества, неотъемлемая часть диалектического процесса познания природы, общества и мышления, обладающая методами, которые ведут не к фантазиям, а к прогрессирующему познанию объективной реальности.
Инвариантными атрибутами науки, тем самым, могут служить ее функции: познавательная и практическая. Однако познание окружающего мира может быть отнюдь не только научным: возможно, например, познание мира художественное либо религиозное. Таким образом, прежде чем перейти к дальнейшему анализу проблемы происхождения науки, нам предстоит рассмотреть явление более широкого плана, а именно познание человечеством окружающего его мира.

НАУКА ПРОТИВ РЕЛИГИИ Вернуться наверх

Познание природы является диалектическим процессом, возникшим благодаря труду, истоки которого, тем самым, полностью совпадают с периодом формирования первобытного человеческого общества из стада животных предшественников человека. Применительно к новейшей истории нам ясно, что в центре этого процесса находится наука. Но чем далее мы отходим от современности в глубь времен, тем дискуссионное становится проблема: существовала ли в то время наука? При этом, впрочем, важно помнить, что если на каком-то историческом этапе мы отрицаем существование науки, то мы оставляем человека целиком в лоне религии, которая всегда противостояла научному познанию. «Во все века,– писал еще Ф. Бэкон,– естественная философия встречала докучливого и тягостного противника, а именно суеверное и слепое, неумеренное религиозное рвение»²¹.
Наука и религия издревле влияли на общественное сознание, причем религия наряду со многими другими вопросами всегда уделяла внимание проблеме познания окружающего мира. Не случайно религия создавала концепцию творения мира, происхождения человека и животных, занималась проблемами права, эстетики, морали и т. п. Важные различия в объектах рассмотрения науки и религии, разумеется, существуют, однако коренное отличие науки от религии заключается не в объектах суждений, а в методах решения поставленных вопросов. Методологический принцип науки состоит в постоянном совершенствовании достигнутого; ученый готов согласиться с неполнотой взглядов не только своих предшественников, но и своих собственных. Ученый видит в новых фактах стимул для работы мысли. Религия же, напротив, исповедует методический принцип диаметрально противоположного содержания; она постоянно борется за сохранение статуса кво, за канонизацию достигнутых результатов. Новые факты в ее глазах исходят исключительно от лукавого, являются дьявольским искушением веры.
Характерной чертой научного метода является признание безграничной познаваемости мира, возможности достигнуть принципиально новых объективных результатов. В отличие от этого характерной чертой религиозного метода мышления является презумпция познанности мира, невозможность достигнуть новых результатов силами людей, вне божественного откровения.
Борьба науки и религии есть борьба новых, передовых (еретических) знаний с устаревшими, отжившими. Египетский жрец, производящий наблюдения за гелиактическими восходами звезды Сотис, отправляет религиозную функцию лишь до тех пор, пока он подтверждает истины, унаследованные от предшествующих поколений. Но вот он обнаруживает ошибочность египетского календаря. И если только он не умалчивает об этом, если он решается поставить под сомнение мудрость предков, он попадает в число еретиков, но исполняет обязанности истинного ученого. Наукой и религией в те давние эпохи в силу объективных причин могли заниматься одни и те же лица, однако острота возникающих конфликтов от этого ничуть не снижалась. Достаточно вспомнить сожжение монаха (и великого ученого!) Джордано Бруно.
Таким образом, возникнув вместе со становлением первобытного человека, социально-исторический процесс познания окружающего мира постоянно воспроизводил две противоречивые тенденции:
1) на каждом этапе считать полученное знание венцом совершенства, канонизировать и слепо поклоняться ему (религиозный подход);
2) на каждом этапе считать полученное знание лишь отправной точкой для последующих исканий и допускать возможность его усовершенствования (научный подход).

Пограничный камень из Вавилона с изображениями Солнца, Луны и созвездия Скорпиона. Хранится ныне в Лувре. Он относится к эпохе Кассийской династии и датируется 14 в. до н. ». Изучение движения звезд и введение зодиакальных созвездий восходит к IV тысячелетию до н. э.

Нет никаких оснований считать религию более древней формой общественного сознания, нежели науку. Религия могла возникнуть уже на основе обобщения первичных знаний о природе, которые были добыты классическим научным путем: из обобщения материальной общественной практики людей. Эта мысль прослеживается в философском наследии В. И. Ленина. Осуждая в одном из замечаний на книге И. Дицгена «Мелкие философские работы» напыщенные фразы об «идеальных благах», В. И. Ленин сравнивает это с тем, «как когда-то языческие священники морочили его (народ. – А. Г.) первыми познанными ими тайнами природы...»²². Противопоставляя научный и религиозный методы познания, А. Н. Чанышев называет первый способ логико-рассудочным или же понятийно-категориальным, а второй способ – эмоционально-образным или представленчески-ассоциативным²³. Позволим себе вновь процитировать Б. Малиновского: «Главное, что я хочу здесь сказать, заключается не столько в том, что у первобытного человека была своя наука, сколько... в том, что научное отношение (курсив мой.– А. Г.) является столь же древним, как сама культура... Если бы мы стали проверять эти выводы о природе науки, извлеченные нами из анализа открытий, изобретений и теорий первобытного человека, сопоставляя их с прогрессом современной физики со времени Коперника, Галилея, Ньютона или Фарадея, то мы нашли бы те же дифференциальные факторы, которые отличают научный способ от других способов человеческого мышления и поведения»²⁴.

НАЧАЛА НАУКИ Вернуться наверх

Согласно трудовой теории Ф. Энгельса, познание окружающего мира является общественной функцией, неразрывной от трудовой деятельности. Диалектический процесс познания окружающего мира, родившийся вместе с «рождением» человека, происходил в различных формах, в том числе в особой форме научного метода познания. Применение научного метода является, в нашем понимании, проявлением научной деятельности, но этого обстоятельства еще отнюдь не достаточно для демаркации науки. Как мы уже отмечали выше, существование науки предполагает не только научную деятельность, но и наличие определенной суммы научных знаний. А выделение научных знаний требует решения столь сложных проблем, как анализ отделения умственного труда от физического, взаимоотношений логики и интуиции знаний эмпирических и теоретических, научных и обыденных.
Думается, что многие аспекты подобных проблем еще не разработаны в надлежащей мере. Так, например, в литературе существует точка зрения, что возникновение науки необходимо увязывать с проблемой разделения знания на обыденное и научное. Вместе с тем тщательный анализ показывает, что формирование обыденного и научного знаний является двумя взаимопроникающими и взаимообогащающимися процессами, каждый из которых опосредован общественной практикой.
Действительно, являются ли научными знаниями те сведения, которые преподаются в младших классах начальной школы? Конечно, они являются золотым фондом науки. И вместе с тем они составляют основу современных обыденных знаний.
Выше мы подчеркивали, что содержание знания носит конкретно-исторический характер. Понятия обыденного и научного знания являются частными случаями знания вообще и как таковые также имеют конкретно-исторический характер. Поэтому их необходимо оценивать в контексте с социально-экономическими условиями существования данных социумов, и нам представляется, что они не могут служить инвариантами для демаркации науки. Более того, в настоящее время не существует достаточных фактических данных, которые позволили бы разграничить обыденные и научные знания на древнейших этапах истории человечества.
Для демаркации науки имеется, между тем, другой путь: обнаружить следствия существования научных знаний в жизни человеческого общества. Таким обнаруживаемым следствием может служить коренная перестройка экономического базиса общества.
В «Происхождении семьи, частной собственности и государства» Ф. Энгельс в согласии с Л. Морганом выделил три эпохи древнейшей истории человечества: дикость, варварство и цивилизацию. Последующие исследования первобытного общества подтвердили объективность данной периодизации. Уже на современном материале английский археолог В. Чайлд ввел понятие неолитической революции – этапа, который, по Ф. Энгельсу, соответствует переходу от дикости к варварству. Главным признаком неолитической революции служит смена экономики присваивающей (охота, собирательство) на экономику производящую (скотоводство, земледелие). Нельзя не согласиться с В. Чайлдом, определившим этот процесс как «первую революцию, которая трансформировала человеческую экономику, дала человеку контроль над его собственным запасом пищи»²⁵.
Мы утверждаем, что знания, приведшие к одомашниванию животных и к культивированию злаков, которые заметно возвышались над обыденными знаниями той эпохи и стали фундаментом первой социальной революции в истории человечества, следует признать научными знаниями.
В рамках изложенной концепции правомерно выделить два этапа развития науки:
1) этап научной (классификаторской) деятельности по. накоплению конкретных знаний, которые не могли быть поначалу религиозными, поскольку религия требует достаточно высокого уровня обобщения. Такие конкретные знания были, по существу, исходными научными знаниями, причем сообществу первобытных людей с первых же шагов было необходимо дальнейшее познание окружающего мира;
2) этап научной деятельности на основе сформированной системы первичных знаний.
Возможно, именно на этом этапе наступает расчленение науки и религии.
По справедливому замечанию Ф. Энгельса, «...наука движется вперед пропорционально массе знаний, унаследованных ею от предшествующего поколения...»²⁶. На выделенном нами первом историческом этапе становления науки объем знаний был еще исключительно мал, и присутствовал лишь один компонент науки – научная деятельность. Этот этап в становлении науки, вероятно, целесообразно охарактеризовать термином протонаука: таким термином, в отличие от термина преднаука, подчеркивается единство и непрерывность социального процесса научной деятельности, начавшегося с возникновением человека. На втором этапе присутствуют уже оба компонента науки – научная деятельность и научные знания.
Таким образом, в нашем понимании успешное познание объективной реальности первобытным человеком в целом есть проявление одной из форм общественной деятельности, послужившей накоплению научных знаний и почвой для дальнейшего прогресса науки. Относя, подобно Г. Спенсеру, зарождение науки к глубокой древности, мы ищем ее истоки вовсе не в «возмужалом уме дикаря», а в его насущной социальной потребности.

ЧТО ЖЕ ТАКОЕ НАУКА? Вернуться наверх

Уже в процессе перехода от животных к человеку, и разумеется в первобытном обществе, имманентно существовала необходимость в познании окружающего мира. Это понятие – познание окружающего мира – по своему содержанию гораздо шире понятия научного познания, или науки. Существование науки предполагает в качестве необходимых и достаточных условий, во-первых, наличие научных знаний, и, во-вторых, осуществление научной деятельности. Характерным признаком научной деятельности мы признаем познание окружающего мира на основе научного метода.
Под научным методом мы понимаем весьма различную на различных социально-исторических этапах совокупность приемов, которые ведут не к фантазиям и мифологии, а к объективному познанию действительности. Научный метод в его первозданном виде возник в процессе социальной трудовой деятельности человека, и начало научной деятельности, тем самым также должно быть отнесено к исходному периоду истории человечества, а именно к периоду антропосоциогенеза.

I, II, III – эпохи истории человечества (по Ф. Энгельсу и Л. Моргану): 1 – дикость; II – варварство; III – цивилизация.

ПРОТОНАУКА: 1 А – стихийное становление деятельности по приобретению естественнонаучных знаний, отражающих объективную реальность (научная деятельность); 1 Б – накопление первичного запаса естественнонаучных знаний, позволивших преобразовать экономический базис общества (научные знания).
ДРЕВНЕЙШАЯ НАУКА: 2 – первичное расслоение научных знаний на области частных наук; древнейшая наука как основа формирования религиозного догматического мировоззрения.
НАУКА ЭПОХИ РАБОВЛАДЕНИЯ: 3 А – дифференциация науки, зарождение общественных наук;
3 Б – античная наука: становление развернутой системы теоретических научных знаний с философской рефлексией; зарождение технических наук.
НАУКА СРЕДНЕВЕКОВЬЯ: 4 А – противоборство науки и религии как разных методов познания мира, формирование общественной системы образования (школы, университеты); 4 Б – наука Возрождения:
прогресс науки на базе античных представлений.
НАУКА НОВОГО ВРЕМЕНИ: 5 А – знание—сила; научные общества; эксперимеитирование – ведущий метод исследований и математизация науки; 5 Б – наука XIX в.: заключительный >тап науки Нового времени; выделение естественных, общественных и технических наук в единый социальный институт науки.
НАУКА ЭПОХИ НТР: 6 – государственная наука как непосредственная производительная сила.
НАУКА БУДУЩЕГО: 7 – основа коренного социального переустройств» общества.

Что же касается знаний древнего человека, то в настоящее время полноценная реконструкция их особенностей по существующим археологическим данным оказывается невозможной. Первым же крупным свидетельством их существования, на наш взгляд, является коренное изменение экономического базиса древнего общества, т. е. переход от присваивающей экономики к производящей (неолитическая революция). В этой связи для более четкого выделения начальной стадии научной деятельности по накоплению первичного запаса знаний в эпоху от возникновения человека до неолитической революции мы предлагаем пользоваться термином протонаука.
Задача дать четкое и однозначное определение науки представляется весьма неблагодарной. Дж. Бернал, например, вообще отказался обсуждать этот вопрос: «Наука так стара, на протяжении своей истории она претерпела столько изменений и каждое ее положение настолько связано с другими аспектами общественной деятельности, что любая попытка дать определение науки, а таких имеется немало, может выразить более или менее точно лишь один из ее аспектов, и часто второстепенный, существовавший в какой-то период ее развития... так что дать определение науки, по существу, невозможно, и поэтому единственным способом выражения того, что рассматривается в данной книге как наука, должно быть пространное и развернутое описание»²⁷.
В работе 1970 г. М. М. Карпов анализирует свыше 150 отличающихся друг от друга определений науки²⁸. И, тем не менее, ограничиваясь лишь сторонами проблемы, которые рассмотрены в этой статье, попробуем дать определение феномена науки, которое наряду с наукой в современном понимании включает также и ее наиболее ранние этапы: наука – неоднократно меняющаяся в зависимости от конкретных социально-исторических условий форма сознательной деятельности любого социума, необходимая для его существования; эта деятельность включает в себя эмпирическое наблюдение природы и общества для установления значимых связей и – в конечном счете – для оптимизации человеческого бытия по отношению к среде обитания и развития²⁹.
Как очевидно, ряд традиционных моментов в данном определении преднамеренно опущен. Так, в нем в явном виде нет понятия экспериментирования, поскольку экспериментирование – важнейший атрибут современной науки – представляется нам более частным случаем общей формулировки о наблюдении природы и общества. Точно так же обобщение эмпирических фактов и построение теории подразумеваются лишь как возможные методы установления значимых связей, характерные лишь для науки поздних этапов.
Данное выше общее определение науки, являясь достаточно абстрактным, представляет науку как единый процесс преемственного накопления научных знаний, в котором в зависимости от конкретных социально-исторических условий вычленяется ряд последовательных стадий, или же ряд типов науки: от примитивной протонауки первобытного человека до многогранной науки развитого социализма, где в результате качественно новой ступени взаимодействия науки и общества наука превращается в великую преобразующую социальную силу.

ЛИТЕРАТУРА
1.Швырев В. С. Научное познание как деятельность. М., 1984, с. 4.
2.Спенсер Г. Соч., т. 4. СПб. 1899, с. 18.
3.Мармери Дж. Прогресс науки, его происхождение, развитие, причины и результаты. СПб, 1896.
4.Crombie A. C. – In Scientific: Change. L., 1963.
5.Лосева И. Н. К проблеме генезиса науки. Ростов н/Д, 1979.
6.Гайденко П. П. Вопр. истории естествозн. и техники, 1981, № 3, с. 31.
7.Волков Г. Н. Истоки и горизонты прогресса. М., 1976.
8.Чанышев А. Н. Курс лекций по древней философии. М., 1982.
9. Волков Г. Н. Цит. соч., с. 131.
10. Там же, с. 129.
11. Xокинс Дж., Уайт Дж. Разгадка тайны Стоунхенджа. М., 1984.
12. В у д Дж. Солнце, Луна и древние камни. М., 1981.
13. Х о кии с Дж. Кроме Стоунхенджа. М., 1977.
14. Малиновский Б. – Вопр. философии, 1983, № 3, с. 117.
15. История первобытного общества. Общие проблемы антропосоциогенеза. М., 1983.
16. Порус В. Н., Никифоров А. Л. Эволюция образа науки во второй половине XX века. – В кн.: В поисках теории развития науки. М., 1982, с. 150.
17. Ильин В. В. – Вопр. философии, 1983, № 3, с. 40.
18. Микулииский С. Р., Родный Н. И.– Вопр. философии, 1966, № 5, с. 26.
19. Маркс К., Энгельс Ф. Соч., т. 20. М., 1961, с. 366.
20. В о л к о в Г. Н. Цит. соч., с. 14.
21. Бэкон Ф. Соч., т. 2. М., 1972, с. 51.
22. Ленин В. И. Поли. собр. соч., т. 29, с. 377.
23. Чанышев А. Н. Цит. соч.
24. Малиновский Б. Цит. соч., с. 118.
25. Цит. по: Мелларт Дж. Древнейшие цивилизации Ближнего Востока. М., 1982, с. 4 – 5.
26. Маркс К.. Энгельс Ф. Соч., т. 1. М. 1954, с. 568.
27. Бернал Дж. Наука в истории общества. М., 1966, с. 17—18.
28. К а р п о в М. М. Определение науки. – В кн.: Наука и научное творчество. Ростов н/Д., 1970, с. 12.
29. Более детально точка зрения автора изложена в статье: Гурштейн А. А. Генезис науки как социально-исторический феномен.– Вопр. истории естествозн. и техники, 1984, № 2, с. 19.

РЕКОМЕНДУЕМАЯ ЛИТЕРАТУРА

СОЦИАЛИЗМ И НАУКА. Под ред. С. Р. Микулинского и Р. Рихты. М.: Наука, 1981.
Гайденко П. П. ЭВОЛЮЦИЯ ПОНЯТИЯ НАУКИ. М.; Наука, 1980.
Малиновский Б. НАУЧНАЯ ТЕОРИЯ КУЛЬТУРЫ. – Вопросы философии, 1983, № 2.
Микулинский С. Р. МНИМЫЕ КОНТРАВЕРЗЫ И РЕАЛЬНЫЕ ПРОБЛЕМЫ ТЕОРИИ РАЗВИТИЯ НАУКИ. – Вопросы философии, 1977, № 11.

Дата публикации: 2 апреля 2007 года

В начало

Источник информации: "Природа". Изд-во "Наука", М., 1985, с. 90.
Электронная версия.

Главная • О сайте • Гипотезы