|
|
|
К сожалению, об этой стороне деятельности ученых вслух говорят незаслуженно редко, а еще реже пишут. Возможно, такое замалчивание роли этических факторов в науке связано с известной щепетильностью темы. |
Об этике в научной работеЕжедневно и ежечасно в любом научном коллективе решаются не только научные, но и этические проблемы – как большие, так и малые. От того, как эти проблемы решаются, во многом зависит психологический климат, складывающийся в коллективе; последний же во многом определяет эффективность труда исследователей и темпы развития науки в целом. Это, например:
К сожалению, об этой стороне деятельности ученых вслух говорят незаслуженно редко, а еще реже пишут. Возможно, такое замалчивание роли этических факторов в науке связано с известной щепетильностью темы. Ведь трудно найти ученого (как и вообще человека), не допустившего ни одного этического промаха. Автор данной статьи, естественно, тоже не имеет права считать себя абсолютно безгрешным. Однако проблема настолько важна, что ради нее стоит поступиться самолюбием. ОБЩИЕ ПРИНЦИПЫ Само собой разумеется, что в основе этики советских ученых должны лежать общие принципы марксистской этики, цель которой состоит в возвышении человеческой личности. При этом марксистская этика определяет границы человеческой свободы и отводит огромную роль сознательности действий и поступков. Буржуазная этика основана на индивидуализме, с исчерпывающей полнотой выраженном в афоризме: "Успех – это совершенно непростительный грех перед ближними". В противоположность этому социалистическая, марксистская этика предполагает всемерное развитие товарищества – взаимопомощи, уважения, поддержки. Соблюдение этих этических принципов в научной работе должно создавать обстановку, в которой труд приносит радость; обстановку, максимально стимулирующую творчество, выдвижение и быстрое развитие передовых научных идей. Конечно, диалектический принцип борьбы противоположностей находит выражение и в борьбе научных идей. Но эта борьба не должна носить антагонистического характера – даже в случаях принципиального различия научных концепций отдельных ученых и целых научных школ. ОТНОШЕНИЕ К ОТКРЫТИЯМ КОЛЛЕГ Объективная оценка открытий "разного калибра" – большая и сложная проблема. Правильное восприятие нового, тем более необычного, – необходимое условие развития науки. Однако история науки изобилует примерами слепоты современников, буквально трагического непонимания ими крупнейших открытий, и даже случаями "зажима" работ, разрушающих привычные взгляды. Например, долго недооценивалась работа Гельмгольца о скорости прохождения нервного импульса; в то же время сам Гельмгольц отказывался даже читать статьи Планка о втором начале термодинамики. Знаменитый Чебышев не признавал теории функций переменного, а его замечательный ученик Марков – геометрии... Печальный личный опыт привел Макса Планка к следующему грустному обобщению: "Великая научная идея редко внедряется путем постепенного убеждения и обращения своих противников... В действительности дело происходит так, что оппоненты постепенно вымирают, а растущее поколение с самого начала осваивается с новой идеей". Существует особая причина сопротивления научной среды, когда открытие опережает эпоху или еще недостаточно обосновано. Открытый Менделем закон передачи признаков при скрещивании организмов 35 лет пребывал в пыли забвения; установленное Чижевским влияние активности Солнца на биосферу столь противоречило устоявшимся представлениям, что было объявлено "научной ересью". Доведенный до отчаяния Чижевский имел все основания писать: "Об исключительной мертвящей медлительности проникновения новых идей в мозг человека я сужу по собственному опыту. Понадобится несколько десятилетий, прежде чем у нас отыщется общий язык с биологами... Основное возражение, которое мне делают: "Нет надобности лезть в небо за объяснением явлений, которые легко можно понять с помощью земных причин". Нельзя выразить словами всю обиду и горечь за судьбу многих и многих гениальных провидцев, чьи открытия и обобщения оказывались "преждевременными". Эти судьбы могли бы сложиться иначе, если бы не фатальная уверенность современников в абсолютной истинности своих знаний. Однако известны и другие случаи. Например, логическое завершение длительных исследований надмолекулярной организации дезоксирибонуклеиновой кислоты сразу было положительно воспринято научной общественностью и высоко оценено присуждением Нобелевской премии авторам открытия – Уотсону, Крику и Уилкинсу. Совершенно очевидно, что сопротивление ломке общепринятых представлений, с одной стороны, крайне необходимо для предотвращения крупных научных ошибок; но с другой стороны, чрезмерное сопротивление может привести к застою науки, задержке ее развития. Мне кажется, что в этой весьма сложной ситуации полезным может быть лишь то сопротивление, которое отвечает нормам марксистской этики. Наиболее высокие барьеры на пути признания открытий, особенно крупных, возникают из-за принципиального различия научных концепций автора и оппонентов. И хотя такие барьеры необходимы, они не должны быть непреодолимыми. В этом смысле крайне важно благожелательное отношение оппонентов к своему "противнику", позитивное начальное восприятие его точки зрения. Такой подход можно назвать "принципом сочувствия" – он целиком и полностью удовлетворяет этическим требованиям. А часто ли мы применяем этот принцип на деле? Существует большая и, к сожалению, действенная группа причин сопротивления, связанная с полным нарушением этических норм. Сколь часто мы оказываемся свидетелями попыток безапелляционного "закрытия" чужих идей – попыток, иногда приводящих к "успеху"! И как делается неловко потом, иногда спустя многие годы, когда правильность этих идей становится несомненной. В основе такого вида сопротивления лежат зависть, собственническое стремление к охране своей "территории", ложнопатриотическая защита "чести фирмы", нежелание признать свою некомпетентность, упорство в защите своих прежних взглядов и, наконец, личная антипатия к коллеге. С этими причинами сопротивления должна вестись непримиримая борьба. ОЦЕНКА ЗАСЛУГ ПРЕДШЕСТВЕННИКОВ Быть первым всегда трудно, в том числе и в науке. Но как часто идущие позади старательно затаптывают тропу, проложенную первым! А ведь первопроходцы есть всегда. Даже открытиям, сделанным в порыве "озарения", предшествует огромный, может быть, и не яркий, но необходимый труд других людей. Не воздать этим людям должное – совершенно недопустимое нарушение этики. Формы "затаптывания тропы" многообразны. Самый примитивный прием состоит в том, что делается вид, будто раньше вообще ничего не было. Но это грубый прием, и он далеко не всегда удается. Тогда подобным "топтальщикам" приходится упомянуть о предшественниках, но это делается по возможности в негативном плане. Дескать, жил-был на свете имярек, однако он не сделал того-то, не учел этого-то. В результате деятельность предшественника представляется не только бесполезной, но даже вредной. Приходится сталкиваться и с недозволенными случаями подтасовки библиографии: часто в нее попадают не самые ранние и не самые главные работы предшественников. Признание справедливого приоритета в науке совершенно необходимо. Гордость за собственный вклад в науку естественна. Но справедливая оценка заслуг предшественников не только не умаляет, а даже возвышает этот вклад. Отметим и слишком уж развившееся в последнее время стремление некоторых работников науки любой ценой "застолбить" свои результаты. Еще ничего не готово, толком не доказано, а уже поданы заявки, посланы статьи... К сожалению, редко кто задумывается о порочности даже самого термина "застолбить" – будто речь идет не о научной работе, а о погоне за выгодным золотоносным участком. ФОРМЫ НАУЧНОЙ КРИТИКИ Принято считать, что истина рождается в споре. Однако это далеко не всегда так. Многое зависит от того, в какой форме этот спор ведется: ведь одно и то же критическое замечание может быть высказано вежливо и тактично, а может – резко и оскорбительно. Критика может быть принципиальной и без резкостей. А вред разных форм заушательства в науке несомненен. К счастью, канула в вечность применявшаяся в свое время практика приклеивания научным соперникам разных ярлыков и этикеток (типа "вейсманист", "резонанщик" и т. п.). Но рецидивы этих методов нет-нет да возникают. Например, в октябрьском номере "Химии и жизни" за прошлый год член-корреспондент АН СССР М. В. Волькенштейн выступил со статьей, цель которой была разумной: в ней рекомендовалось критичней относиться к необычным результатам опытов, бороться с проявлениями дилетантизма а науке. Но автор озаглавил свою статью не больше и не меньше как "Трактат о лженауке", и в тексте не поскупился на эпитеты, соответствующие заглавию. И статья сразу превратилась из потенциально полезной в несомненно вредную. Судите сами: одно дело сказать человеку "Вы ошибаетесь", другое – "Вы лжете" или "Вы лжеученый". В последнем случае трудно ожидать делового восприятия критики. К сожалению, резкость и грубость выступлений, издевательский тон рецензий нет-нет да протиснутся в научную среду... Кстати, несколько слов о форме журнальных и газетных публикаций. Приведу лишь один близкий мне пример. Известно, что "омагниченнаяя вода во многих случаях приносит большую практическую пользу. Почему она обладает особыми свойствами – пока неясно, можно лишь предположить, что в этом повинны растворенные примеси, обязательно присутствующие в воде. Поэтому не был оправданным иронический тон статьи, помещенной в свое время в журнале "Успехи физических наук" под заглавием "Об одном сенсационном эффекте". Возражения журнал предпочел не печатать... А журнал "Наука и жизнь" озаглавил реферат этой статьи еще более хлестко: "Берегись магнитной воды". Велика сила печатного слова, и это самое "берегись" сильно осложнило развитие работ – руководители трех научных институтов даже исключили из плана темы, связанные с применением омагниченной воды. А ведь впоследствии журнал "Наука и жизнь" печатал рефераты об омагничениой воде уже под совсем другими заголовками ("Магнитная вода – повышение прочности" или "Магнитная вода – производству"). Вроде и не было никакого "берегись", вроде и не была допущена бестактность... Науке необходима действенная, принципиальная критика. Но обязательно товарищеская и благожелательная по форме. САМОКРИТИЧНОСТЬ УЧЕНОГО Этот вопрос имеет две неравновеликие стороны: необходимость самокритичного отношения ученого к собственным исследованиям и его обязанность публично признать свои ошибки (у кого их не бывает?). О необходимости правильно оценивать свои работы говорилось и писалось много. А вот об обязанности публично признавать свои ошибки говорится редко. И еще реже это делается. Считается зазорным, что ли? А ведь всем ясно, что настоящие ученые никогда не увиливают от признания своих ошибок, не только не умаляющего, но даже возвышающего их авторитет. Например, Б. В. Дерягин и Н. В. Чураев, убедившись в ошибочности своей трактовки опытов с "аномальной" водой, незамедлительно написали об этом статью. В результате наука только выиграла, так как, анализируя причины ошибки (связанной с присутствием в воде необычно большого количества примесей), эти авторы выявили другое важное свойство свежесконденсированной воды – ее повышенную растворяющую способность. Часто ученые, особенно молодые, стесняются признаться в незнании того или иного вопроса, хранят молчанье в умном споре... Здесь уместно вспомнить древнее изречение: если знаешь, утверждай, что знаешь. Если не знаешь – утверждай, что не знаешь. Это – знание! УЧИТЕЛЬ И УЧЕНИК Вечная проблема! И как все вечные проблемы, она не имеет однозначного решения. Но для начала не могу не процитировать академика Г. И. Будкера. В статье "О значении научной школы", помещенной в сборнике "Возраст познаниям (М., 1974 г.), он пишет: "Ядерной физикой я всерьез заинтересовался, прочитав выпущенную в 1934 или 1935 году книжку А. Вальтера "Атака атомного ядра". С ее автором я познакомился... став уже членом Академии наук... И он долго не мог принять мое отношение к нему как ученика к учителю...". И далее: "Состояние почтения ученик должен сохранить перед учителем на всю жизнь, даже если сам он в науке намного превзошел своего учителя. Не исключено, что выросший ученик может испытывать даже неприязнь к учителю (учителя, в конце концов, тоже разные бывают), но по морали, сложившейся веками, он не имеет права выступать против учителя. Он может уйти от него – и это высшая форма протеста для ученика". Все представляется здесь абсолютно правильным. Только лишь, пожалуй, следует оговорить (предвидя возможные возражения), что здесь не рассматриваются исключительные случаи, когда учитель просто оказывается негодяем. И еще: автор приведенных слов, конечно, не против спора, дискуссии ученика с учителем – речь идет о том, что ученик может высказать свое мнение, которое идет вразрез с мнением его учителя, но не имеет никакого морального права бороться с ним. Не менее естественно требовать и от учителя такого отношения к ученику, которое было бы лишено и тени ревности, всемерно бы способствовало его продвижению o науке и жизни. ОЦЕНКА ДИССЕРТАЦИЙ НА УЧЕНЫХ СОВЕТАХ Тайное голосование пока позволяет наиболее точно выражать членам ученого совета свое мнение. Однако, надо думать, при коммунизме тайного голосования не будет вовсе. Да и чему хорошему может научиться аудитория сейчас, когда случается, что на заседании ученого совета никто не выступает против соискателя, а в урне оказываются одни только "черные шары"? Или, еще чище, если все выступают "за", а голосуют единогласно "против"? Голосование "против" – шаг ответственный. Ведь до защиты диссертация проходит ряд серьезных проверок, и, чтобы голосовать против присвоения ученой степени соискателю, надо быть абсолютно уверенным в существовании серьезных недочетов в его работе, оставшихся незамеченными. Поэтому представляется, что каждый член ученого совета, намеревающийся проголосовать "против", должен выступить в прениях с соответствующей оценкой – только тогда все этические нормы будут соблюдены. А если оппонент, как говорится, "нутром чует", что работа слабая, а объяснить это всем затрудняется, – что ж, можно ведь просто воздержаться от оценки, это предусматривается процедурой голосования. СОАВТОРСТВО В СТАТЬЯХ И ИЗОБРЕТЕНИЯХ Соавторство и даже порядок расположения фамилий авторов статей и изобретений должны в принципе точно соответствовать степени их участия в работе. Но это требование далеко не всегда соблюдается. Более того, мы уже притерпелись к тому, что некоторые известные ученые чуть ли не автоматически ставят свои фамилии во главе списка авторов (или подчиненные – фамилию своего начальника, что все равно), хотя личный вклад руководителя далеко не всегда бывает основным, а то и вовсе отсутствует. Так притерпелись, что даже не замечаем несправедливости такого положения дел. В результате аспирант (предположительно – сформировавшийся ученый), выходя на защиту диссертации, не имеет подчас ни одной своей единоличной статьи, а все в соавторстве с научным руководителем, фамилия которого к тому же фигурирует первой. Но ведь здесь руководителю можно было бы (и следовало бы) хоть раз "пожертвовать" крупицей своего участия, обозначив, например, свою фамилию в сноске (или другим образом зафиксировать, что он научный руководитель). Бывают (правда, единичные) случаи, когда за один год один ученый публикует до сотни статей (это легко установить по библиографиям). Разве можно поверить, что все здесь справедливо? Такое (быть может, даже не всегда осознанное) нарушение этики настолько укоренилось, что без четкого общественного осуждения от него не избавиться. И положительный пример в этом отношении должны, думается, подавать самые старшие и уважаемые ученые. СНОБИЗМ И "СТЕПЕННОЕ" ЧВАНСТВО Иногда приходится сталкиваться со случаями своеобразного научного зазнайства: снисходительное отношение известных ученых к ученым "меньшего калибра", теоретиков к практикам и т. п. Одна сторона при этом получает удовлетворение от чувства превосходства, заработанного былыми заслугами; другая сторона чувствует себя оскорбленной. Не надо много говорить о том, что ни то, ни другое не способствует возникновению творческой атмосферы и, следовательно, вредит науке. В связи с этим стоит вспомнить мудрую пословицу: "На вершинах гордости не держится вода мудрости"... Боюсь, что все написанное выше может кое-кому показаться навязчивым назиданием. У читателя может даже возникнуть мысль (в соответствии с пунктом последним): "сам-то ты кто таков, чтобы учить нас уму-разуму? На это можно ответить одно. Автор просто хотел поделиться своими мыслями, основанными на достаточно большом личном опыте работы в науке. Его (автора) этот опыт многому научил. Так, может, он (опыт) окажется еще кому-нибудь полезным? |
| Дата публикации: 5 августа 2003 года | В начало |
| Источник информации:
«Химия и жизнь», № 7, 1976, с. 20.
Электронная версия. |
© "От молекул до планет", 2006 (2002)... |
